Михаил Карасик. Акты. Посвящается Блуму

Санкт-Петербург, 2003. 514 × 340 мм

Сознание выдавливает из памяти поступки другой, далекой жизни — детства. От ощущений, желаний, навязчивых снов остались смазанные картинки. В них невозможно увидеть то, что казалось загадочным, запретным, тайным. Память неожиданно выхватывает какой-то снимок: короткие и толстые пальцы учителя музыки, который два раза в неделю приходил в нашу коммуналку, чтобы мучить меня игрой на фортепьяно; резиновый суворовец — единственный ненастоящий солдатик среди трех коробок моего игрушечного богатства; фарфоровая статуэтка из скульптурной группы басни Крылова «Квартет» — козел с золотыми кольцами рогов, играющий на флейте; ряды металлических горшков с ручками в туалетной комнате детского сада; чашечки ватиновых накладок для бюстгальтера, простроченные кольцами нитей, они почему-то постоянно оказывались в игрушках...

Мальчик в феллиниевском «Амаркорде» поднимает безобразную толстуху, и в награду она задирает перед ним юбку. Мальчик перелистывает страницы старого альбома по искусству — кадры из ленты Сержа Мейнара «Лисья кровь». Альбом напечатан в конце ХIХ века, на старых резцовых гравюрах — кающиеся грешницы и святые великомученицы с округлыми бедрами, короткими ногами и шарообразными, как надутые мячики, грудями. Мертвая скульптура и черно-белые репродукции живописи — первое эмпирическое познание плоти, чужой, загадочной, женской. Нет, не познание, а предчувствие, любопытство. Так устроен мир, нет, так поделен мир. Становится жарко, не хватает воздуха. Страницы перелистываются втайне. Мальчик гладит бумагу или воображаемую плоть? Рука дотрагивается до распятия, скользит по телу. Один из героев Феллини сказал, что пуританство и бессилие, желание и страсть — следствия католического воспитания. Оно будет преследовать нас всегда, даже когда не останется загадок и тайн.

Блум достает из бюро пачку открыток. Он рассматривает свою коллекцию порнографических карточек. Наверное, он вспоминает себя мальчиком. Вечером на берегу моря он наблюдает за девушкой в белых чулках, которая сидит напротив. Она медленно раздвигает для него ноги, и он видит белые панталоны и бретельки от пояса. Жизнь проходит так быстро. От нее остается всего несколько смазанных карточек. Но почему-то эти, самые глупые, наивные, бесполезные, и оказываются самыми главными.